Око Парижа

Он носил свое имя, точнее, псевдоним, как знамя. И все же Брассай, названный при рождении Дьюла Халаз, появившийся на свет в 1899 году в румынском городке Брассо, в Трансильвании, находившейся в то время под властью австро-венгров, мечтал только о Франции, очарованный её языком и культурой, о которых ему рассказывал отец – преподаватель французского языка в университете.
Из своего первого путешествия в Париж он вернулся, полон таких ярких впечатлений, что пообещал себе поехать туда для продолжения учебы. Однако Первая мировая война не дала осуществить это желание, так как после службы в австро-венгерской армии, ему, как и всем гражданам бывших вражеских стран, было запрещено жить во Франции.

После демобилизации он отправляется в Будапешт для изучения искусства, а затем, в 1921 году, переезжает в Берлин, где продолжает обучение в Академии художеств и посвящает себя рисунку, живописи и скульптуре. Пытливость ума и дружелюбность делают его очень популярным в среде художников-авангардистов, таких как Кандинский, Кокошка, Мохой-Надь и венгерский художник Тихань, который становится лучшим другом Брассая.

За три года обучения в Берлине он завершил работу над альбомом рисунков (в основном обнаженной натуры) и твердо решил посвятить свою жизнь искусству, несмотря ни на какие возможные материальные сложности. А осуществить это можно только в Париже. По прибытии туда в 1924 году он пишет родителям, что чувствует себя в полной гармонии с городом, «на этом поле боя, где он изучает, как Париж живет и движется, и как люди движутся вместе с ним».

Он убежден, что здесь раскроются все его таланты. В это время он ведет очень активный образ жизни - чтобы преодолеть лингвистический барьер, он серьезно занимается французским языком, чтобы зарабатывать себе на жизнь, он рисует карикатуры для французских и немецких газет, а также периодически сотрудничает с австрийскими, венгерскими и румынскими изданиями, освещая различные темы: сюжеты о выставках, статьи о сельскохозяйственных салонах и матчах регби Франция – Румыния… Помимо этого он рисует юмористические иллюстрации для спортивных газет и время от времени получает заказы от состоятельных меценатов. Жизнь все также тяжела в материальном плане, и он считает эти занятия потерей времени.

По вечерам он с восторгом присоединяется к жизни левого берега Сены - к миру художников, интеллектуалов, иностранцев, авантюристов и женщин легкого поведения, сложивших историю квартала Монпарнас. Ночью он встречается со своим соотечественником Андре Кертесом, с Сальвадором Дали и Рибмон-Дессеньем в ресторане «Ля Куполь», потом приезжает в «Ротонду» и продолжает беседу с Нанси Кунар, Мэн Рэй, Кики и Генри Миллером. В такой атмосфере и рождается идея проекта «Париж ночью».
Уже давно редакторы газет, с которыми он сотрудничает, просят сопровождать его хроники фотографиями. Поначалу он обращается за помощью к своим друзьям – фотографам, а потом и сам пытается освоить эту науку. Однако очень быстро признает, что одной только иллюстративной функции фотографии ему недостаточно. И с 1929 года, когда он делает свои первые снимки, он понимает, что фотография может позволить ему получить такое эстетическое удовольствие, которое он никогда не сможет добиться при помощи живописи.

В его памяти все еще существует тот неизвестный Париж, запечатленный уже пожилым Эженом Атже, сожалеющим, что у него так мало времени, чтобы сделать еще больше снимков. Но тогда как Атже брался за свою камеру с первыми лучами солнца, Брассай, под влиянием своих друзей - сюрреалистов, возбудивших его любопытность, увлекается спонтанным и примитивным искусством, проявляет склонность ко всему необычному, отличному, предпочитая снимать ночную жизнь. Он присоединяется к Атже в его поисках реальности, но пытается при этом трансформировать реальное в сюрреалистичное, по его словам, преследуя в ночном свете города необычный, неизвестный, презренный Париж. Он составляет эту сумеречную картину ночного города, подолгу прогуливаясь в одиночку или в компании с Генри Миллером, Блезом Сендраром или Леон-Полем Фаргем от Монпарнаса до Монмартра. Он извлекает из темноты портреты проституток и хулиганов, трансформирует классику парижской архитектуры в странной красоты сцены с размытыми силуэтами, ослепляющим светом и туманной Сеной. К 1932 году его альбом готов, но Брассай, стремление которого к совершенству доходит порой до одержимости, умоляет издательство немного помедлить с печатью, чтобы включить в альбом еще несколько весенних снимков. Этот альбом, включавший в себя 64 фотографии, стал настоящим откровением, потому что ни один фотограф еще не осмелился вписать в сердце своих работ игру мрака, тени, сумерек с ослепительными вспышками света. Альбом мгновенно сделал Брассая популярным фотографом. Он стал сотрудничать с самыми известными международными журналами по искусству. Так, его работы, опубликованные в журнале «Минотавр», снискали восторженные отзывы Сальвадора Дали и Андре Бретона. Последний впоследствии попросит его фотографии для иллюстрации книги «Безумная любовь» и журнала «Верв». Он также приступает к работе с Карамель Сноу, редактором известного журнала Harper's bazaar, для которого он делает литературные и фоторепортажи в течение последующих тридцати лет.

В это же время его друг Териад знакомит его с Пикассо, задумывая «пока еще секретный проект». Оба художника быстро находят общий язык, и Брассай, увлеченный игрой в диалог с великим художником, вплоть до 60-х годов фотографирует работы Пикассо. Так появятся известные проекты «Скульптуры Пикассо» и «Разговоры с Пикассо», в которых был опубликован самый известный портрет художника, сделанный в его мастерской. Отношения Брассая и Пикассо основаны на взаимном доверии и чувствуется их влияние друг на друга, когда Пикассо упрекает Брассая в том, что тот больше не занимается живописью, говоря: «У вас дар, а вы этим не пользуетесь. Не может быть, слышите, не может быть, чтобы фотография удовлетворяла вас полностью. Она вынуждает вас на полное самоотречение!», и когда Брассай ему отвечает: «Мне нравится это подчинение. Есть глаз, а не рука, больше не нужно прикасаться к предметам… ».

Этот разговор подвигнет Брассая последовать совету Пикассо и заняться помимо фотографии живописью, рисунком, скульптурой, а также гобеленом и даже кино. За свой фильм «Пока есть животные» он получил приз на Каннском кинофестивале в 1955 году.

Но не стоит забывать, что Брассай помимо всего еще и человек глубоких убеждений, непримиримый с войнами и ужасами, которые настигли человеческое существование. Он вовлекается в деятельность неожиданную и одинокую, выискивая на стенах города таинственные знаки, говорящие о погибших людях, эти следы против забвения, это народное творчество в самом сердце вневременного искусства, которое называют граффити. Он расшифровывает жизнь, читая стены, он останавливает нежный взгляд на признаниях, вырезанных на коре деревьев, он устанавливает хронологию мира по стенам казарм и заводов. Брассай изобрел свою номенклатуру этих надписей: рождение человека, жизнь, любовь, смерть, животные, магия… И, хотя успех, с которым он опубликовал в 1960 году альбом, посвященный граффити, был огромен, с многочисленными выставками по всему миру, Брассай продолжает свои беспрерывные поиски, будто исполняя долг перед человечеством. Именно его способностям к анализу и диалогу, журналы с легкостью доверяют ему репортажи со всего мира и портреты артистов. Его архивы свидетельствуют о педантичной тщательности, с какой он подходил к своей работе со странами и нового и старого света. Он не торопится, стараясь понять, выбрать нужный момент, свет, окружение. Даже в его моментальной фотосъемке с оттенком насмешки и странности, чувствуется нечто солидное и вечное.
Даже если его жизнь как художника прослеживается по его публикациям, самые последние из которых о Генри Миллере «Неизвестный Париж 1930 – х » и «Художники в моей жизни», он очевидно отдавал себе отчет о том глобальном творении, которое он сам создал и незадолго до смерти составил список 30 произведений для публикации.

Генри Миллер прозвал его Оком Парижа, следующим образом охарактеризовав своего друга Брассая: «Через несколько часов, проведенных с ним, создавалось впечатление, будто тебя просеяли через огромное сито, оставив на поверхности только то, что способствует прославлению жизни».

Аньес де Гувьон Сен-Сир

 
 

 
 
e-mail:
Design: Создание сайтов во Владивостоке AWD Studio
© 2001 — 2022 Галерея «Арка», Все права защищены.